— Расскажите, как пандемия коронавируса повлияла на бизнес? Какие последствия она повлекла за собой?
— Та дата, 26 марта 2020 года, когда пришла пандемия коронавируса, и объявили нерабочие недели, врезалась мне в память. Это был шок для всех предпринимателей. В первые два дня за один час я получал 830 сообщений от бизнесменов. И эта ситуация отличалась от тех кризисов, которые мы переживали ранее. Она была новой и неизученной. Никто не знал, как будет протекать пандемия, как долго будут длиться ограничительные мероприятия и что в принципе делать дальше. Мы со своей стороны уладили вопросы, связанные с психологическим аспектом, устранили панику среди людей. На мой взгляд это была важно на начальных этапах пандемии. Следующее, к чему приступили, это налаживание диалога между властью и бизнесом. Мы создали чат, где обсуждали актуальные на тот момент вопросы. За час таких вопросов набиралось порядка 200 штук. Радует, что никто не остался в стороне, помочь откликнулись все департаменты.
Если говорить о потерях, то в первую очередь, кто пострадал во время пандемии коронавируса — туристические фирмы. На них была двойная финансовая нагрузка: помимо того, что нужно платить зарплаты сотрудникам, аренду, нужно было возвращать средства за путевки, которые люди оплатили. Ввиду такой ситуации стала популярной процедура банкротства, так как денег выплачивать тому потоку людей, который на них обрушился, не было. Ресторанный и гостиничный бизнес тоже оказался в перечне пострадавших отраслей. Спустя год после начала пандемии могу отнести к этому списку и мелкие строительные фирмы, которые из-за ковида закрывались одна за одной. Вместе с ними переживали кризис и магазины с хозяйственными товарами и строительными материалами.
— Можете выделить самые эффективные меры государственной поддержки? Были ли неудачные решения со стороны государства?
— В первую очередь, что я посчитал неправильным со стороны Москвы — игра в ОКВЭДы. То есть меры поддержки были предназначены определенному списку предпринимателей. А если пострадавший бизнес не относится к этому списку у него оставался один выход — выкручиваться самому. И до начала пандемии на ОКВЭДы никто не обращал внимания: ни налоговая, ни сами предприниматели. Но как только для бизнеса наступил кризис и помощь нужна была не по спискам, а тем, кто в ней действительно нуждается, власть начала ссылаться именно на этот документ. Со стороны федеральной «Опоры России» стали лоббировать некоторые ОКВЭДы, чтобы отрасли, которые были не отнесены к пострадавшим, тоже получили поддержку. Одним из примеров — это музеи, выставочные центры: они не работали во время ограничительных мероприятий, не получали прибыль, но в список пострадавших сфер не были внесены. Но создать некий комплекс документов так и не получилось. Еще одним минусом было то, что не удалось организовать выплату компенсаций за коммунальные услуги и продлить срок их оплаты. Но здесь предприниматели сплотились: те бизнесмены, которые сдавали свои помещения в аренду другим бизнесменам давали им отсрочки по оплате за использование помещения и те же коммунальные услуги.
Большой плюс в том, что государство выделило деньги на выплату зарплат сотрудникам. Также предпринимателям предлагают льготные кредиты с пониженной процентной ставкой — 3%. Эти средства могут идти на любые нужны. Но дается он на один год, и я считаю, что это очень короткий срок.
— Расскажите о том, как вы стали председателем Воронежского регионального союза предпринимателей «Опора России»?
— Сначала я и семь других инициаторов создали объединение предпринимателей и в рамках его деятельности поддерживали наших бизнесменов. Затем оно переросло в союз «Опора России». Это было 18 лет назад и получилось так, что Воронежская региональная «Опора» была первой в России. Здесь наша деятельность расширилась: мы начали защищать права предпринимателей, инициировать свои законы.
