На состоявшемся в октябре прошлого года заседании экспертного совета Госдумы по развитию промышленной инфраструктуры стимулирование импортозамещения и обеспечение технологического суверенитета России были объявлены новым вектором господдержки. РБК Черноземье поговорил с экспертами в разных отраслях промышленности, чтобы узнать, инвентаризированы ли масштабы импортозамещения — что, в каких объемах нам придется замещать, и что будет считаться критерием технологического суверенитета?
Импорт — это не плохо. Какова сегодня глобальная стратегия России на мировом рынке
В феврале этого года НИУ ВШЭ вместе с РСПП, Институтом исследований и экспертизы ВЭБа и фондом «Сколково» выпустили аналитический доклад «Импортозамещение в российской экономике: вчера и завтра», в котором, в частности, постулировали, что импорт не является негативным фактором и свидетельствует лишь о тесной интеграции в мирохозяйственные связи. «До введения санкций российские юридические лица использовали порядка 240 тысяч технологий, из них треть — зарубежные», — приводит пример Андрей Елагин, сооснователь ГК «БиоМикроГели». Промышленный комплекс России зависит от импорта на 39%, отмечают авторы исследования. Это в два раза ниже, чем в экономиках ЦВЕ (Венгрии, Словакии, Словении) и странах Прибалтики, в полтора раза ниже, чем в Канаде и Австралии и сопоставимо с уровнем США и Индии. А в товарной структуре импорта, по данным Росстата, наибольшая доля по итогам 2021 года приходилась на категории «Машины, оборудование и транспортные средства» (от 47% до 51%) и «Химическая промышленность» (около 18%).
Вплоть до 2014 года основными мотивами импортозамещения были развитие условий для занятости, диверсификация экономики, технологическая модернизация, обеспечение догоняющего, а иногда и опережающего развития. Но введенные в 2022 году санкции привели к переориентации целей — достижение устойчивости экономики, восполнение провалов в цепочках создания стоимости и обеспечения технологического суверенитета. «Мировая история знает всего несколько примеров такой логики в политике импортозамещения — это, в частности, опыт ЮАР и Ирана», — отмечают в исследовании.
По мнению экспертов, текущая ситуация в промышленности исключает создание универсальной для всех секторов стратегии импортозамещения, поэтому дорожная карта этого процесса подразумевает несколько треков для приложения усилий.
«Россия реализует многовекторную архитектуру импортозамещения, пользуясь любыми возможностями заместить утраченные технологические связи, — говорит политолог и экономист Инна Литвиненко. — Среди наиболее значимых направлений — государственная поддержка системно значимых производств: ИТ-сектора, сельского хозяйства, тяжелой, преимущественно военной промышленности, некоторых ключевых направлений тяжелого машиностроения, значимых для действующих российских экспортных индустрий, поддержка частной инициативы, в первую очередь за счет создания благоприятных возможностей для параллельного импорта, а также реализация технологического и торгового сотрудничества с дружественными и нейтральными странами».
Важным компонентом импортозамещающей политики является установление приоритета отечественных товаров, работ и услуг перед иностранными при закупках и запрет на допуск иностранных товаров к закупкам для государственных и муниципальных нужд, а также для целей нужд обороны страны и безопасности государства, поясняет директор Ассоциации кластеров, технопарков и ОЭЗ России (АКИТ) Михаил Лабудин. «Однако главным общесистемным инструментом прямой поддержки импортозамещающих проектов является инструмент промышленных кластеров, регулируемый постановлением правительства РФ от 31.07.2015 года №779. Их участники обязаны реализовать не менее трех импортозамещающих проектов, а государство берет на себя обязанность предоставить субсидии на приобретение стартовой партии, льготное кредитование и снижение страховых взносов до 7,6%».
«Стратегия — это всегда про цели и ресурсы, — рассуждает Владимир Леваков, генеральный директор ГК «Трайв» (метизные решения для отечественного машиностроения, судостроения и других отраслей промышленности). — Мы видим коррекцию целей промышленной политики государства от обеспечения рентабельности производства в сторону достижения технологического суверенитета страны. Видим ресурсы — инвестиции государства в рост научного потенциала, развитие технологий, финансирование критически важных отраслей экономики. Но очень важно при этом, чтобы фокус внимания не смещался с главного — со стимулирования развития отечественного производства в широком смысле для снижения политических, валютных и иных рисков».
Михаил Аким, профессор Высшей школы бизнеса НИУ ВШЭ, обращает внимание на важность селективного подхода в этом процессе: «Задачи импортозамещения связаны с необходимостью значительных инвестиций в отраслевую науку. Мировые бенчмарки демонстрируют колоссальный уровень необходимых затрат для создания и коммерциализации технологий или передовых отраслей «с нуля» — например, китайские инвестиции в электромобили составили 60 млрд долларов, инвестиции США в производство полупроводников — 52 млрд долларов в виде грантов и 24 млрд в виде налоговых кредитов. И ввиду ограниченности доступных средств представляется крайне важным определение ограниченного количества стратегически важных направлений, которые получат финансирование, адекватное поставленным задачам, для развития научно-технологических компетенций и разработок, создания средств производства и модернизации существующих мощностей».
Все по полочкам. Что и в каких объемах придется импортозамещать
Эксперты подчеркивают, что, несмотря на масштабность задач в сфере импортозамещения, речь не идет о попытках создания «натурального хозяйства» на современном этапе. «На ПМЭФ президент ясно дал понять, что «технологический суверенитет не означает, что страна самостоятельно создает все товары и услуги, главное — это обеспечение себя по важным направлениям, — рассказывает Инна Литвиненко. — Поэтому доминирующим направлением в технологическом развитии России по-прежнему является участие в глобальном технологическом рынке, хотя и в усеченном виде с опорой на китайский вектор сотрудничества».
Есть ли понимание в коридорах власти, что и каких объемах придется замещать? «Работа по составлению перечня отраслевых планов импортозамещения по гражданским секторам промышленности ведется Минпромторгом уже несколько лет, — подчеркивает Михаил Лабудин (АКИТ). — Этот перечень, охватывающий широкий спектр отраслей — от автопромышленности и гражданского авиастроения до спортивной индустрии и легпрома, содержит не только номенклатуру, которую планируется замещать, но и информацию о доле отечественной продукции на текущий момент, о планируемых объемах производства и ежегодного спроса. Эту продукцию Минпромторг будет поддерживать в приоритетном порядке. Агентство по технологическому развитию, в свою очередь, сформировало перечень критических комплектующих, необходимых для отраслей промышленности. Проекты по их производству могут получить поддержку по постановлению правительства РФ от 18.02.2022 года №208 до 100 млн руб. Для участников промышленных кластеров, приобретающих промышленную продукцию из вышеуказанного перечня, действует субсидия до 150 млн рублей и до 50% от стоимости партии промышленной продукции.
Кроме того, в начале 2023 года Минэкономразвития, Банк России и ВЭБ.РФ разработали таксономию проектов по импортозамещению и технологическому суверенитету, куда вошли 13 отраслей промышленности, а также проекты по модернизации транспортной инфраструктуры с целью дальнейшего расширения экспорта. На основании таксономии банки смогут применять сниженные коэффициенты риска при финансировании проектов. По прогнозам ВЭБ.РФ, в будущем объемы такого финансирования составят от 5 до 10 трлн рублей».
При этом эксперты-практики из реального бизнеса уже замечают тенденцию к размежеванию государства и бизнеса в выполнении целей импортозамещения. Процесс стратификации задач и делегирования части из них бизнесу уже запущен, полагают они. «На данный момент страна будет стараться заместить все ниши, которые стратегически важны: тяжелое машиностроение, программирование, робототехника. И, увы, я не думаю, что в их число войдут сегменты, нужные рядовым потребителям, — мобильные телефоны, ноутбуки и т.п. Это будет оставлено на откуп бизнесу», — считает сооснователь и совладелец веб-интегратора StepUp Тимур Алимханов.
«Оценка перспективы и глубины задач по импортозамещению нам только предстоит, — уверен Владимир Леваков (ГК «Трайв»). — Инвентаризация проектов импортозамещения реализована лишь на самом верхнем уровне, а проекты второго-третьего уровня, не относящиеся к областям государственного управления, требуют дополнительной проработки. Стране не хватает систем оценки, стресс-тестов, показывающих «что будет, если» и позволяющих увидеть разрывы в непрерывности деятельности. И это — государственная задача, поскольку носит стратегический характер и должна исключить любое субъективное влияние заинтересованных сторон».
На высоком старте. У каких отраслей высокий потенциал в импортозамещении
Россия начнет процесс импортозамещения не с нуля. Во многих отраслях есть научный и производственный базис, на который она может опираться. Правда, он был заложен еще в XX веке, но и сегодня может служить отличной стартовой позицией в «импортозамещающей гонке».
В числе сегментов экономики с высоким импортозамещающим потенциалом политолог и экономист Инна Литвиненко называет отрасли, обеспечивающие себя притоком иностранной валюты для скорейшего технологического развития. Это, в частности, ТЭК, металлургия, отрасли замкнутого производственного цикла (например, Росатом).
Тимур Алимханов (StepUp) добавляет в этот перечень сельхозмашиностроение: «Ниша сельхозтехники имеет хорошие стартовые позиции, но отдельно хочется отметить курс, который страна взяла по примеру Китая. Все больше отрывается локализованных производств. Яркий пример тому — Калининградская область, в которой несколько представителей китайских брендов занимаются крупноузловой сборкой. Но путь этот очень длинный, и хорошо, если мы его осилим».
Михаил Лабудин (АКИТ) считает, что наиболее выгодными стартовыми позициями в плане научного и кадрового потенциала и производственной базы обладают машиностроение, станкостроение, фармацевтика, химическая промышленность. «Все они относились к ведущим отраслям промышленности страны еще в советский период. Но 90-е годы стали большим потрясением для всей экономики страны в целом, особенно для промышленности, — напоминает эксперт. — Отдельное внимание хочется заострить на химической отрасли. Сегодня Иркутская область при экспертно-аналитической поддержке нашей Ассоциации занимается формированием межрегионального химического кластера, в рамках которого будут реализованы несколько важных импортозамещающих проектов, в том числе в области малотоннажной химии. В частности, предусмотрено освоение производства полимерных связующих, функциональных добавок, смол, полианионной целлюлозы, клеевых материалов, гидроксида лития, химических полупродуктов, интермедиатов и активных фармацевтических субстанций. «На долю мало- и среднетоннажной химической продукции в России приходится примерно 15% общего объема химического производства, в то время как в развитых странах она составляет около 40%, — оценивает проблему Андрей Елагин (ГК «БиоМикроГели»). — В связи с этим спрос на данную продукцию удовлетворяется в основном за счет импорта, и зависимость от него по многим стратегически важным продуктам доходит до 100%. Но за последний год в России нарастили производство биополимеров, что позволяет решать экономические и экологические задачи предприятий, поддерживая их курс на устойчивое развитие».
Импортозамещение в действии: что уже удалось, а что не очень
«Оценка текущих результатов политики импортозамещения — философский вопрос, ответ на который зависит больше от того, кто и во что верит, — говорит Владимир Леваков (ГК «Трайв»). — Есть очевидные успехи в авиастроении, в судостроении, которое умирало еще при СССР, а сегодня активно возрождается, в производстве сельскохозяйственной и дорожной техники, в металлургии и металлообработке. Но есть и сферы, в которых существенных результатов нет — скажем, в разработке софта для управления промышленными предприятиями. При этом не всегда возникающие на пути импортозамещения проблемы лежат в отсутствии или недостаточной наработке технологической базы. Зачастую сложности — в реальном или искусственно созданном дефиците спроса. Например, у нас все прекрасно с технологиями в авиастроении, однако десятилетиями отсутствовали условия для их коммерческого применения. Сегодня они воссоздаются, внутренний рынок — колоссальный, поэтому перспективы радужные. А в микроэлектронике наша проблема не столько в отсутствии технологий, сколько в том, что они становятся эффективными с точки зрения производства только на очень большом объеме потребления — сотни миллионов единиц в год, а рынок таких размеров у нас отсутствует. Поэтому российский ВПК прекрасно развивается на отечественных чипах, а потребительская электроника — на импортных. Также очевидно, что успех политики импортозамещения, как и любой иной стратегии, во многом связан с потребностью. В металлообработке сегодня ощущается дефицит отечественных станков, способных обеспечить высокую точность, — последние 30 лет этот рынок стагнировал. Однако еще 40 лет назад экспорт подобного оборудования приносил СССР выручку, соизмеримую с выручкой от продажи продукции ВПК, нефти или газа, то есть технологии были, научный потенциал сохранился, рынок — есть, следовательно, и предложение рано или поздно появится».
«Значительный рост обеспеченности отечественной продукцией произошел в машиностроении для пищевой промышленности, тяжелом и сельскохозяйственном машиностроении, в производстве строительных материалов и в металлургии, — констатирует Михаил Лабудин (АКИТ). — Однако есть отрасли, в которых доля импортной продукции все еще превышает 50%. Это станкостроение, производство детских потребительских товаров, радиоэлектроника и фармацевтика. Для их поддержки и развития во второй половине 2022 года было принято постановление правительства РФ №1659, предоставляющее федеральные субсидии до 900 млн рублей на три года для создания и реализации проектов в промышленных технопарках в сфере электронной промышленности».
Реализация проектов импортозамещения потребует усилий не только от государства и производителей, но и от конечного пользователя, полагает Кирилл Поляков, сооснователь цифровой платформы для управления стройкой Pragmacore, резидент «Сколково».
«Нужно в определенном смысле бороться с консерватизмом и желанием работать так, как привыкли и по инерции, — считает эксперт. — Приведу пример из своей сферы. Еще в 2021 году была утверждена дорожная карта в области цифровой трансформации строительной отрасли до 2030 года. Но пока консерватизм и недоверие к российским платформам приводят к тому, что компании продолжают использовать ранее установленный или «серый» софт, лишь параллельно занимаясь рассмотрением или поиском отечественных решений. И это притом, что массово установленное импортное ПО, например, Primavera — сложный продукт, функционал которого даже на масштабных проектах использовался менее чем на 30%. По нашим оценкам, только 10 из более 3000 строительных компаний в России работают с цифровыми продуктами отечественной разработки. Впрочем, мы видим, что ситуация меняется. Еще год назад строительный рынок не понимал, как работать в условиях отсутствия зарубежных решений. Сейчас спрос на отечественные цифровые продукты на стройке растет, запросы менеджмента становятся более конкретными и прозрачными. Тем более что российские цифровые решения сегодня разрабатываются с учетом недостатков и нюансов зарубежных продуктов — фактически, это версии 2.0 относительно того, что было ранее, более совершенные и адаптированные».
«Конкурировать с крупными ИТ-брендами будет тяжело, но не невозможно, — соглашается Тимур Алимханов (StepUp). — Например, MS office заменяют на «Мои документы» и в целом это хороший пример полностью отечественного ПО. Правда, есть и другие примеры. Лучшие средства по ИТ-безопасности производят в Израиле. И что сделали некоторые компании, которые занимаются дистрибьюцией подобного ПО? Они перевесили шильдики, зашли в реестр отечественного ПО и продают разработку как российскую...».
«Все предпосылки для импортозамещения и цифровизации промышленности у нас есть: и научная база, и исследовательская, и практическая, — уверен Кирилл Поляков (Pragmacore). — Один из главных вызовов на этом пути — нехватка кадров-практиков или недостаток у них квалификации и экспертизы. Кадры нужно развивать за счет поддержки со стороны государства, мотивации, переориентации, ведь с формированием триады «наука — кадры — производственная база» можно добиться действительно хороших результатов».
Их не догонят. В каких направлениях технологический суверенитет для нас недостижим
Михаил Лабудин (АКИТ) среди отраслей, в которых будет сложно уйти от импортозависимости, называет микроэлектронику, судостроение, авиационную и автомобильную промышленность, станкостроение, фармацевтику, малотоннажную химию. А вот эксперты из реального бизнеса более оптимистичны. «Мы не видим какой-либо области, в которой достижение технологического суверенитета России невозможно, все определяется только потребностью и инвестициями, — говорит Владимир Леваков (ГК «Трайв»). — Импортозамещение — сложная сущность, которую невозможно анализировать в моменте, нужно смотреть на поток и динамику изменений, а они происходят не быстро. Ключевая проблема сегодня в том, что построить полную или оптимальную (никто не требует 100% локальной идентичности) производственную цепочку предстоит в очень большом количестве отраслей. Это потребует огромных капитальных инвестиций и временных затрат, что эмоционально часто воспринимается как нерешаемая задача. Однако смена ракурса внимания и оценка изменений с точки зрения «было — стало», двигаемся мы или стоим на месте, позволяет уйти от эмоций в плоскость рациональных оценок».
Согласен с такой позицией и Тимур Алимханов (StepUp): «Незаменимых ниш нет, но государство не до конца понимает, как это работает и что нужно для этого делать. Недавно к нам обратилось федеральное ведомство с просьбой написать мобильное ПО. Задумка хорошая, только вот озвученный бюджет на это — 100 тысяч рублей. А там работы на 2-3 года, с командировками по всей стране. Чтобы закрыть любую задачу и получить результат, нужно потратить три ресурса: время, деньги, специалисты. Время на внедрение можно сократить, увеличив другие два ресурса — например, дать кратно больше денег и пригласить лучших специалистов в мире, как это делает Китай. Китайский бренд автомобилей, который используется правительством, проектирует тот же дизайнер, что проектировал «Ролс Ройс» последние 10 лет, — они его просто купили. Также и тут — дайте денег, не мешайте работать — и все можно сделать».
