В начале декабря состоялась V Ежегодная практическая конференция «Промышленная Россия 4.0», посвященная новой системе мер поддержки промышленной инфраструктуры, ОЭЗ и кластеров. В интервью РБК Черноземье директор Ассоциации кластеров и технопарков России Андрей Шпиленко рассказал об изменениях в нормативной базе, монетизации кластерных возможностей и поиске баланса между интересами бизнеса и государства в промышленном строительстве.
— Как вы оцениваете нормативно-правовую базу в сфере кластерной политики? Остались ли в законодательстве «узкие места» и лакуны, которые могут осложнить правоприменительную практику и работу кластеров?
— Сегодня деятельность кластеров регулируют два ключевых документа. Постановление правительства № 779 описывает, что такое промышленный кластер, сколько компаний в него могут входить, необходимый уровень кооперации, обеспечение технологической инфраструктурой и т.д., а постановление правительства № 41 определяет механизмы поддержки совместных кластерных проектов, которые сегодня распространяются практически на все стадии их жизненного цикла — от разработки, составления конструкторской документации, выпуска прототипа и пилотных партий продукции до постановки на производство.
В 2019 году отбор совместных кластерных проектов был приостановлен, что, безусловно, серьезно разочаровало бизнес. Но в конце 2020 года все же был принят ряд достаточно революционных решений в сфере кластерной политики, в том числе — о продлении действия постановления № 41. Что это означает для предпринимателей? Во-первых, как и прежде, будут субсидироваться понесенные затраты на реализацию совместного кластерного проекта. Во-вторых, предельный размер возврата инвестиций составит до 300 млн рублей. И наконец, со следующего года компенсация понесенных затрат будет осуществляться в течение трех лет на основании соглашения между предприятием и Минэкономразвития.
— Вы проводите довольно много практических мероприятий для участников кластеров и поддерживаете с ними обратную связь. Насколько кластерная государственная политика идет в унисон (или в диссонанс) с реальными проблемами бизнеса? Есть ли примеры законодательных новелл, принятых по инициативе «снизу»?
— Мы действительно те люди, которые ведут главным образом полевую работу. Нам безумно важна обратная связь от регионов. Предприниматели и региональные власти не один год ждали возможности быть услышанными в качестве экспертов и обсудить изменения в постановление № 779. И вот теперь могу ответственно заявить, что принято решение до 1 апреля 2021 года подготовить и внести предложения по корректировке этого постановления. Что может быть в повестке? Многие отмечают, что уровень кооперации, который сейчас зашит в требованиях к промышленным кластерам, слишком высок — при выстраивании кооперационной цепочки между каждым предприятием он должен быть не менее 20%. Раньше, напомню, он составлял не менее 50% и был скорректирован также по итогам обратной связи с бизнесом. Мы как эксперты считаем — и поддержаны в этом и производственниками, и Минпромторгом, что правильнее было бы снизить кооперацию до нуля и дать возможность предприятиям, только начинающим работать в кластере, планомерно, в течение трех лет, нарастить ее до 20%. Так что мы не просто слушаем — но и слышим бизнес.
— В законе «О промышленной политике в Российской Федерации» закреплено, что основным инструментом развития региональной промышленной политики является «промышленный кластер», в состав которого должно входить не менее 10 промышленных предприятий, а также «специализированная организация кластера». На ваш взгляд, не создает ли это рисков механического, «ради галочки» создания кластеров?
— Кластер — это про кооперацию, которая существовала всегда, начиная с первобытно-общинного строя. Давайте задумаемся, почему так важен этот инструмент? В свое время под развалами Советского Союза оказались создававшиеся годами и десятилетиями кооперационные связи. Канул в Лету Госплан, который говорил бизнесу — построй такой завод, выпусти такую продукцию. Как итог — мы пришли к тому, что закупаем за рубежом продукции на сумму более 3 трлн долларов. Недавно появившийся закон о кластерной политике, стал, по сути, системным интегратором, вновь давшим бизнесу целеполагание, а регионам — сигнал к воссозданию кооперационных связей. Описать свои производственные мощности, понять, чего вам не хватает — этого не сделаешь для галочки, производственно обусловленные цепочки связей можно только зафиксировать. Поэтому зачастую, выступая перед предприятиями, я начинаю с резкого заявления: кластер либо существует, либо его просто не надо создавать. Собственно, постановление правительства это и отражает, имея в виду уже существующие, сложившиеся де-факто производственные цепочки.
— В этом году из-за пандемии стратегия господдержки претерпела ряд изменений. В частности, из нацпроекта о поддержке МСП удален раздел, направленный на создание благоприятных условий для МСП в части технопарков и промышленных парков. Удалось ли отстоять эту меру?
— Действующая сегодня модель создания технопарков и промышленных парков обсуждалась еще при прежнем министре экономике, затем была презентована на общероссийском уровне и вошла в национальный проект по поддержке малого и среднего бизнеса. Предложенный механизм предполагал создание технопарков на базе предприятий, имеющих избыточные промышленные площади, на условиях софинасирования: не менее 20% средств собственника предприятия и до 500 млн на развитие инфраструктуры — из бюджета РФ. Механизм оказался крайне востребованным у бизнеса, потому что решал ключевые задачи всех участников процесса. В РФ большое количество простаивающей промышленной инфраструктуры, которая генерит накладные расходы собственника, удорожает выпускаемую продукцию, но не является приоритетным активом, в восстановление которого владелец готов вкладываться. С другой стороны, у нас достаточно малых и средних предприятий, не имеющих деньги на капитальное строительство и не способных самостоятельно развивать коммунальную, транспортную, энергетическую инфраструктуру, но готовых заехать в пригодное помещение, честно платить арендную плату и выпускать свою продукцию. Так, на стыке потребностей этих двух участников промышленного процесса родилось решение о создании технопарков, но не с нуля, а с учетом имеющейся базы. Схема «взлетела» — Технополис «Москва», куда стоит очередь из малых и средних предприятий, лишь один из примеров. Очевидные бонусы при таком подходе получили не только промышленные предприятия, но и государство. Долгие годы законодатель пытался поддерживать малый и средний бизнес как отдельный субъект экономики и терпел на этом пути неудачу за неудачей. Опыт технопарков показал, что выживаемость небольших предприятий, встроенных в производственные цепочки, значительно выше.
В этом году отбор предприятий, на базе которых возможно создание технопарков и промышленных парков, приостановлен. Однако тот эффект, который был продемонстрирован этим механизмом, не остался незамеченным, и на недавно состоявшемся расширенном заседании Госсовета президентом дано поручение правительству РФ сформировать предложения о возобновлении создания указанной инфраструктуры в 2022 году. Поэтому надеюсь, что самый сложный период в работе технопарков уже позади.
— Исходя из опыта работающих кластеров — каковы основные факторы их успешности?
— Многие расценивают государственные меры поддержки исключительно как возможность получить какой-то кусок бюджета. Но в отношении кластеров это категорически не так. Субсидирование той системной работы и анализа, которые предполагает создание кластера, — это всегда удочка, а не рыба. Промышленный кластер — это, прежде всего, инструмент развития для субъекта РФ. Давайте проанализируем, почему Татарстан демонстрирует такие убедительные успехи в кластерном строительстве? В регионе создано более 10 кластеров: строительный, пищевой, машиностроительный, промышленный, нефтегазохимический. Зачем? Во-первых, это колоссальная аналитическая работа — описать сложившиеся производственные силы, посчитать объемы сырья, материалов и комплектующих, покупаемых за рубежом, упаковать это в инвестиционное предложение. А дальше остается только грамотно монетизировать эти возможности: субсидировать понесенные затраты, привлекать инвесторов в открывшиеся ниши. Это и есть высший пилотаж в кластерной работе.
Другой пример — одного из самых эффективных в РФ промышленного кластера «Композиты без границ», созданного группой компаний UMATEX, структурным подразделением «Росатома». Сегодня в этот кластер входят несколько субъектов РФ, потому что его специализированная организация описала огромную цепочку, включив туда все, что выпускается из композитных материалов, декомпозировала ее до исходного сырья и тем самым также открыла огромные инвестиционные возможности. И мы стремимся к тому, чтобы такая системная работа велась в каждом регионе.
— Недавно стали известны итоги IV Национального рейтинга особых экономических зон России, которым предшествовала масштабная работа по опросам и анкетированию управляющих компаний ОЭЗ и их резидентов. Как вы оцениваете ее результаты?
— Мы приняли решение рейтинговать особые экономические зоны, чтобы ответить бизнесу на вопрос — куда с максимальной эффективностью можно вложить деньги. Понятно, что этот ответ не подразумевает, например, оценку бюджетной эффективности — как не релевантный для предпринимателя показатель, но в обязательном порядке должен демонстрировать какие-то преференции, механизмы компенсации понесенных затрат, инфраструктурные режимы, которые могут заинтересовать инвестора и сократить сроки окупаемости проекта.
Итоги ежегодного рейтинга эффективности и инвестиционной привлекательности ОЭЗ публикуются в формате делового издания «Бизнес-навигатор по особым экономическим зонам России», выходящего на русском и английском языках. Издание является, по сути, единым информационным окном для инвесторов, аккумулируя открытую информацию по ОЭЗ, статистику, официальные данные, результаты опроса управляющих компаний ОЭЗ. Представлено на официальных сайтах министерств, торговых представительств России за рубежом, отраслевых общественных организаций.
В этом году в ходе составления рейтинга провели анонимный опрос резидентов ОЭЗ, спросив у них, насколько субъект РФ, в котором расположена ОЭЗ, содействует их развитию, в какой мере их устраивает преференциальный режим, и как они оценивают развитость инфраструктуры, а также попросив оценить удобство пользования интернет-сайтом ОЭЗ. Кроме того, провели трехэтапную оценку компетенций управляющих компаний (УК) ОЭЗ, смоделировав ситуации письменных и устных обращений инвесторов. И здесь нас ждало немало открытий, с которым еще предстоит поработать — и в части знания специалистами УК английского языка (а ведь значительная часть инвесторов — иностранцы!), и в части достоверности, оперативности и полноты предоставления информации, готовности грамотно вести телефонный диалог, — словом, всего того, что формирует первое впечатление инвестора о площадке. Еще одно, на что мы обратили внимание, — чрезмерное стремление многих ОЭЗ работать, прежде всего, с крупными инвесторами, игнорируя малый и средний бизнес. Совокупность полученных нами оценок ОЭЗ по 30 параметрам позволит самим УК особых экономических зон разобрать допущенные ошибки. Нам же это дает право, глядя в глаза любому инвестору, сказать ему, на каких именно площадках работают лучшие из лучших, готовые реализовать инвестпроект с минимальными сроками, максимально снизив при этом административные барьеры.
Специально для читателей РБК Черноземье скажу, что уже в следующем году недавно созданная воронежская ОЭЗ «Центр», в этом году не участвовавшая в рейтинге, будет представлена в нем на общих основаниях, без скидок на небольшой срок существования. Собственно, так оно и происходит в бизнесе — инвестору все равно, создана ОЭЗ вчера или двадцать лет назад, ему важно понимать, насколько эффективно работает управляющая компания и насколько комфортно будет его деньгам.
— Каковы для вас главные итоги уходящего года и ожидания от наступающего?
— Прошедший год был очень непростым. Когда из-за нарушенной логистики остановились даже промышленные гиганты, наша зависимость от импортных комплектующих стала как никогда очевидной. Мы создали промышленное производство, которое почти полностью зависит от зарубежных поставок. Безусловно, мы ни в коем случае не предлагаем выпускать все самим — экономическая обоснованность, прежде всего! Но если мы продолжим ту же политику и не будем стимулировать локализацию, развитие малого и среднего производственного бизнеса, который входит в производственные цепочки, при очередном форс-мажоре наши промышленные гиганты остановятся уже не временно, а навсегда. Возможно, именно эти выводы лишний раз подтвердили правоту аргументов о необходимости реализации кластерной политики и катализировали принятие важных решений на правительственном уровне.
В 2021 году ожидаем проведения переаттестации уже существующих кластеров на соответствие требованиям постановления № 779 и на право получать меры господдержки и активизации работы специализированных организаций кластеров с предприятиями для выявления новых кластеров. В начале следующего года нас ждет большой роуд-тур по регионам, чтобы помочь бизнесу разобраться в хитросплетениях нормативно-правовых актов и презентовать меры поддержки в кластерной политике. И, безусловно, мы ожидаем, что принятые в уходящем году законодательные решения дадут свои всходы в виде развития промышленной инфраструктуры и роста числа совместных кластерных проектов.
