От регионального строительства до изменений в глобальном мироустройстве — таким получился «размах» беседы с Евгением Савченко, бывшим губернатором Белгородской области, ныне представляющим ее интересы в Совете Федерации. Лидер Белгородчины — о самых успешных управленческих практиках, социальных проектах и о том, почему достижения области не получается повторить и масштабировать в других регионах.
«По качеству жизни Белгородская область — третья после Санкт-Петербурга и Москвы»
— В этом году вы покинули пост губернатора Белгородской области, который занимали почти 27 лет. Что считаете главным итогом своей работы, под какими начинаниями и проектами готовы подвести черту, а какие намерены развивать дальше, в рамках работы в Совете Федерации и РАН?
— Главный итог, к которому всегда должна стремиться исполнительная власть, — это создание условий для людей, качество их жизни. Это объективный счетный показатель, по которому Белгородская область последние годы стабильно занимала четвертое-пятое место в стране, а в этом году в рейтинге РБК стала третьей после Санкт-Петербурга и Москвы. Считаю это достойным результатом для региона. Второй важный показатель — количество бедного населения — у нас, напротив, самый низкий по России.
За 27 лет реализованы многочисленные проекты: в АПК успешно работает уникальный проект развития сельского хозяйства, в градостроительной сфере — тоже не имеющий аналогов в России проект ИЖС «Свой дом». В экологической сфере мы удвоили площадь под лесными угодьями благодаря проекту «Зеленая столица». Проект биологизации земледелия позволил нам стать единственным регионом в РФ, где содержание плодородного слоя почвы — гумуса — не только не уменьшается, но и начинает медленно расти.
Отмечен на федеральном уровне социальный проект «Управление здоровьем» — в начале декабря министр здравоохранения Михаил Мурашко сообщил о том, что по качеству предоставляемых медицинских услуг Белгородская область заняла второе место. Мы вступили в начальную фазу реализации образовательного проекта «Доброжелательная школа». Освоили проектный менеджмент — стали управлять областью не ситуативно или реактивно, а на проектной основе, привлекая к участию практически всех чиновников исполнительной власти, ученых, экспертов. Этот проект дал нам серьезный управленческий эффект, который заметно усилился последние три-четыре года, когда мы интегрировали в него принципы бережливого производства.
Занялись наукой и научным потенциалом, и Белгородская область в числе первых пяти регионов РФ приобрела статус научно-образовательного центра по развитию высоких технологий в агросфере, а я в новом качестве возглавил управляющий совет НОЦ.
Серьезные результаты достигнуты в благоустройстве — например, у нас лучшие дороги в стране, и это не мое ощущение, а экспертные оценки. С такими итогами можно спокойно уходить и уступать место тем, кто продолжит дальше развивать Белгородскую область.
«Успешность агропроизводств будут определять не формы хозяйствования, а то, какую продукцию они выпускают»
— Под вашим руководством Белгородская область стала прочно ассоциироваться с агросферой, несмотря на наличие в регионе и крупной металлургической промышленности. Оправдала ли себя ставка на АПК как ключевой специалитет области — с точки зрения уровня жизни, финансовой обеспеченности и инвестиционной привлекательности региона, экологической ситуации?
— Безусловно. Мы приступили к реализации крупных аграрных проектов с помощью Сбербанка России в 2004-2005 годах и начали с птицеводства и свиноводства, нарастив его за эти годы со 100 тысяч до 1 млн 700 тысяч тонн готовой продукции, то есть в 17 раз. Это результат, позволяющий Белгородской области удерживать долю почти в 50% производимого в ЦФО мяса птицы и свинины. В проекты было привлечено более 200 млрд рублей инвестиций, все они уже вышли из инвестиционный фазы, то есть окупились и дают хорошую прибыль и своим исполнителям, и областному бюджету. Устойчивая прибыль в аграрном секторе региона за последние пять-семь лет не опускалась ниже 40 млрд рублей. Заработная плата в АПК уже превышает 40 тысяч рублей, в отрасли создано более 50 тысяч новых высокотехнологичных рабочих мест — с учетом коэффициента семейственности это значит, что порядка 150-200 тысяч жителей сельской местности связали свое благополучие с новым обликом аграрного комплекса Белгородской области, и это — грандиозный социальный эффект. Работающие в области агрохолдинги в общей сложности дают поступление в бюджет не менее 10 млрд рублей в год. Но, безусловно, надо идти дальше, наращивать производство и переходить на инновационные технологии работы.
— Белгородская область одной из первых в России начала создавать вертикально интегрированные сельхозпредприятия и фактически положила начало «агрохолдингизации» всей страны. Считаете ли вы агрохолдинги единственно возможным форматом успешного агропредприятия в России?
— Убежден, что в нулевые годы, когда они возникли, альтернативы им не было. Экономика была в плачевном состоянии, и все участники производственной цепочки — переработчики, сельхозтоваропроизводители, ритейл — тянули одеяло на себя. Поэтому и было принято решение создавать агрохолдинги, где сосредоточено все: и переработка, и производство, и реализация. Это гармонизировало многие процессы, оптимизировало расходы по всей вертикально интегрированной структуре, а сама модель стала очень экономически выгодной для своего времени. Сейчас агрохолдинги уже выросли из коротких штанишек, хотя надо признать — не без солидной государственной помощи, в первую очередь — в виде субсидирования процентной ставки по кредитам.
Но сегодня государственный протекционизм распространяется и на фермерские хозяйства, и на ЛПХ, и на кооперативы. Например, у нас еще лет 12 назад был создан проект «Семейные фермы Белогорья», который сегодня реализует продукции на 10-12 млрд рублей в год. Но успешность агропроизводства будут определять не формы хозяйствования, а то, какую продукцию они выращивают и выпускают. Уверен, что будущее — за экологически чистой, органической продукцией, не важно — от фермера она или от агрохолдинга. У нас в стране колоссальный потенциал для развития этой ниши — только земель в залежах почти 50 млн га, и экспортный потенциал у такой продукции огромен. Мы уже и не зацикливаемся на какой-то одной форме, так что у нынешних инвесторов в АПК — очень хороший выбор.
«Мы скоро увидим возвратный эффект от господдержки АПК»
— В продолжение темы субсидий. Нормальна ли ситуация, что крупнейшие получатели господдержки в свиноводстве и птицеводстве сегодня решают вопрос перепроизводства, в том числе за счет экспорта и озабочены тем, как продать свою продукцию в «условный Китай», потому что беднеющие потребители внутри страны не в состоянии ее приобрести? Нужно ли здесь вмешательство государства, учитывая социальный подтекст проблемы?
— Сегодня я бы уже не поддерживал на уровне государства проекты, связанные с развитием этих отраслей, — нет смысла. Во всем мире существуют несколько категорий квот на производство. Квоты категории А присваиваются продукции с гарантированным сбытом внутри страны, В и С — продукции с экспортным потенциалом. Семь лет назад ставил вопрос о том, что нам пора вводить квоты на производство свинины, если мы не видим экспортных возможностей. Экономически грамотной культуры квотирования производства у нас пока так и нет, но внешнеторговые перспективы потихонечку раскрываются. Китай еще не пускает нас со свининой в силу разных причин, но есть страны Юго-Восточной Азии, рано или поздно откроется Корея, а наша птица уже экспортируется в Среднюю Азию и на Ближний Восток. Российские сельхозпроизводители начинают пробивать себе экспортные дорожки, поэтому думаю, мы скоро увидим и экспорт нашей продукции в очень больших объемах, и возвратный эффект от господдержки этих отраслей.
«Для развития альтернативной энергетики нужна политическая воля»
— Сельское хозяйство как вид деятельности подвергается сегодня глобальному переосмыслению, и в том числе — критике за серьезную экологическую нагрузку. Белгородчина одной из первых начала развивать альтернативную энергетику из отходов животноводства. Насколько перспективным оказался этот подход? Почему он не масштабируется другими регионами?
— Давайте начнем с первой части вопроса — переосмысления агросферы. Традиционное сельское хозяйство, особенно животноводство, в ближайшее время будет колоссально трансформироваться. Представим себе сельхозпроизводство, скажем, в 2030-2040 годах. Традиционных ферм уже не будет. Цифровые клоны тех процессов, которые происходят в организме животного, почти на пороге серийного производства. Речь о получении мяса и молока в закрытом «реакторе», без побочных продуктов животноводства, что значительно снизит экологическую нагрузку от такого производства. Это мое представление о перспективах отрасли, основанное на довольно авторитетных прогнозах.
Что касается извлечения энергии из отходов производства — приведу такой пример. В Германии сегодня около 15 тысяч биогазовых установок общей мощностью около 7 МВт — это фактически две Курские атомные станции. У нас в Белгородской области работает единственная в стране биогазовая установка мощностью около 5 тысяч КВт, которая может закрыть все бытовые потребности Прохоровского района, в котором находится.
Почему это направление не идет в России? Потому что себестоимость выработки одного киловатт/часа энергии на этапе окупаемости инвестиций составляет порядка девяти рублей, а торгуется на оптовом рынке по 2-2,5 рубля. Чтобы это пошло, нужно, как в Германии, поощрять и субсидировать инициаторов проектов развития альтернативной энергии.
В свое время предлагал со стоимости каждого вырабатываемого в стране киловатт/часа электрической энергии выделять 10 копеек как инвестиционную составляющую — по моим расчетам, это составило бы 100 млрд рублей в год — и направлять их на стимулирование альтернативной, зеленой энергетики из возобновляемых источников — солнечного света, биогаза, ветра, природных горячих источников. Такое решение в стадии дискуссии, рано или поздно мы к этому придем, хотя пока и считаем, что нам достаточно нефти, газа и каменного угля. Но я убежден, что уже в ближайшие годы эти источники энергии не будут доминировать.
«Земли у нас много, желающих строиться много — хватит жить в человейниках!»
— Еще одной визитной карточкой области при вашем губернаторстве стала программа ИЖС, аналогов которой по масштабам до сих пор нет в других областях. Почему было выбрано именно это направление, ведь количество земли ограничено и рано или поздно программа подойдет к этому пределу?
— Для реализации любого проекта нужен системный подход, при котором учитываются, изучаются и анализируются все факторы, влияющие на реализацию проекта, и только с их учетом принимается решение. Чтобы построить дом, нужна земля, газ, электроэнергия, вода и водоотведение, дороги и финансовая поддержка. И самое главное — нужны люди, которые хотят жить в своем доме. Таких людей в стране, по многочисленным опросам, не менее 70%, а в связи с пандемией это число наверняка увеличилось по вполне понятным причинам. У нас все получилось, потому что мы учли все эти факторы.
Еще в нулевые и даже донулевые годы мы выкупили всю землю вокруг Белгорода и не только в областную собственность и раздавали людям для строительства дома — причем на первых порах бесплатно. Вопросы электроэнергии и газа решили с поставщиками, обязав их определенный процент инвестиционной составляющей направлять на развитие своего сетевого хозяйства для обеспечения нужд застройщиков индивидуального строительства. Дороги — дело государства. Вопросы воды и водоотведения сделали зоной ответственности самих застройщиков — сначала это были затраты порядка 100-150 тысяч с рассрочкой на три года, сейчас побольше, но все равно посильно. Мы продумали методы финансовой поддержки — в основном, это были средства областного фонда поддержки ИЖС, он и сейчас работает. К сожалению, под ИЖС до сих пор нет ипотеки — индивидуальное возведение жилья некому лоббировать, поэтому государство до сих поддерживало только многоквартирное строительство. Но сегодня наметился некоторый разворот в сторону поддержки ИЖС — началось движение в Липецке, мы в Белгороде тоже не сидим на месте. Всего за годы действия программы ИЖС получили свое жилье около 100 тысяч застройщиков, или — опять же с учетом коэффициента семейственности — порядка 400-500 тысяч человек.
Что касается количества земли... Россия — не Монако и не Ватикан, мы огромная страна. Но мы сделали большую ошибку, пустив землю в спекулятивный оборот. Считаю, что землю для индивидуального строительства там, где ее не хватает, нужно изымать для государственных нужд по кадастровой стоимости так же, как сейчас ее изымают под строительство инфраструктурных объектов — дорог, газопроводов. Земли у нас много, желающих строиться много — хватит жить в человейниках! Убежден, в индивидуальном строительстве — колоссальные социальные и экономические перспективы.
— Промышленные предприятия в черте города — как относитесь к практике релокации крупных заводов за пределы городской агломерации, в специальные промышленные зоны?
— Думаю, здесь следует руководствоваться, прежде всего, здравым смыслом. Если с экономической, экологической и градостроительной точки зрения предприятие вписывается в городской ландшафт — почему нет? Вспомним знаменитый мусоросжигательный завод в Вене, расположенный прямо в центре города. Белгороду в этом смысле повезло — город рассредоточен территориально, крупные предприятия и так на периферии. Экологически «беспокойные» объекты — например, птицефабрику или завод по производству лимонной кислоты — мы все же закрыли. Цементный завод провел серьезное экологическое перевооружение и уже не является источником природоохранных неудобств, как это было раньше.
«Надо возлагать на людей ответственность — они к ней готовы»
— В чем видите свою основную задачу на посту в Совете Федерации, что еще хотите сделать для Белгородской области?
— Если рассуждать глобально, мы живем в очень интересное время — смены эпох и парадигм. Уходит эпоха Рыб, начинается эра Водолея. Человечество движется от парадигмы удовлетворения своих физических нужд в сторону развития творческого начала и духовных потребностей. Бог создал нас по своему образу и подобию, а раз он творец — и мы должны быть творцами. Нам стоит прислушаться к тому, что сейчас происходит, и найти в этом новые смыслы. И в этом контексте и Совет Федерации, и парламент в целом, и правительство должны решить глобальную задачу — как нам встроиться в этот наступающий новый мировоззренческий и технологический мир? Превратится ли человек в какое-то служебное, управляемое существо — или станет свободным, включенным в общую систему мировых ценностей? Сопротивляться этой меняющейся системе ценностей бесполезно — но сработать на опережение возможно.
— Очевидно, что страна вступает в новый этап развития экономики, и «сытые годы» у нас позади. Уже секвестированы некоторые социально значимые статьи бюджета-2021. Какими, на ваш взгляд, должны быть ключевые направления бюджетной политики в нынешних условиях?
— Екатерина II, предчувствуя трудности, любила говорить — чтобы решить все проблемы, надо дать людям землю и волю. По этому пути нужно идти и сегодня, давая свободу людям, предпринимательскому сообществу, местному самоуправлению. Свободу творить, придумывать, решать — в рамках закона, конечно. Поэтому от вертикали бюджетного патернализма нужно переходить к другой модели – бюджетному децентрализму. Только в этом случае можно развивать инициативу на местах и поощрять гражданское общество. Надо возлагать на людей ответственность — они к ней готовы. Бюджет, конечно, нужен. Но знаете, как сказал один зарубежный мэр, преобразивший свой город? Чем меньше нулей в бюджете, тем больше простор для творческого развития территории города. Главное — дать людям этот простор для творчества. Возможно ли это сделать в наших условиях? Да, возможно.